Я помню один из праздников в моей жизни, под названием масленица. Мы тогда родственниками собрались у мамы моей в ее большом доме. Я вообще очень любила когда все родственники собирались – две тётки мои, бабушки-дедушки, дядья. Но жизнь идет и неумолимо уносит близких. И вот уже давно нет бабушки и дедов…
Я вспоминаю один из праздников – проводы зимы. Мы тогда собрались у моей мамы, в ее большом доме. Помню, жарили шашлык, помню, как выходили на улицу и сжигали чучело – по русской традиции. Мне, отчего-то тогда так грустно было, словно мы не чучело сжигаем, а что-то очень важное в нашей жизни, словно с чем-то прощаемся. С тем, чего больше никогда в нашей жизни не повторится. Я, помню тогда, отчаянно гнала от себя эту мысль, но она настолько плотно завладела мной, что я просто стояла и смотрела на огонь, сжирающий это самое чучело, символизирующее зиму… Помню блины. Помню, как Наталья впервые пила виски. Морщилась «какая гадость! Как самогон! И что люди в нем находят?». А еще я, помню, все записывала на камеру своего айфона. И то, как чучело жгли, и то как желали друг – другу здоровья, и то, как пели… И то, как Наталья сетовала на невкусный виски, что пила впервые. Это было несколько лет назад. Практически день в день. Но я помню все отчетливо. В деталях, вплоть до голосов. И послушать бы все это – посмотреть. Но айфон был утерян мною в далёкой Вьетнамской деревушке – Муйне. Утеряна память. Внешняя. Осталась только внутренняя. Одна из ценностей человечества – память.
Это была последняя масленица в жизни Натальи. Её уход, по прошествии трех лет, до сих пор не дает мне покоя. Мозг просто отказывается принять эту информацию. Отторгает! И я, втихушку, что бы никто из близких не крутил пальцем у виска, иногда, приезжаю к маленькому пустому домику, где она когда-то жила… и подолгу стою рядом, уткнувшись лбом в холодную его стену… и плачу.